Приди, полюби незнакомца - Страница 88

— Лирин!

Тут стало видно лучше, и перед ней возникла женщина, звали ее, кажется, Нэнни. Она стояла на бугорке, поросшем травой. Позади виднелся большой дом.

— А ну-ка, живо, обе сюда! — крикнула румянолицая женщина. — Пора поесть, а потом вздремнуть, пока не вернется ваш отец.

Тут мираж померк, и Ленора, помигав, вернулась к действительности. Она почему-то боялась вновь вызвать это видение. Ее жег один вопрос: все это происходило в ее прошлом или она напридумывала все это, пытаясь выдать желаемое за действительное? Она прохаживалась по веранде, пытаясь разобраться во всем этом. Нужен хоть какой-то намек. Какой-то ключ. Что-то, что выведет ее к свету.

— Ленора!

Она вздрогнула, как от удара, и обернулась. Глазам ее предстала реальность в виде щегольски одетого мужчины, торопливо поднимавшегося по лестнице. Щеки у Роберта Сомертона разгорелись, а причина его оживления не вызывала сомнений.

— Нельзя выходить в одном ночном халате, девочка. Тебя же все могут увидеть, — сказал он назидательно. — Пойди оденься, пока беды не случилось.

Ленора собралась было последовать этому совету, но тут заметила, что отец нервно шарит глазами по берегу. Ей стало любопытно, она повернулась и сразу же обнаружила причину его беспокойства. Из воды выходил Эштон, и если перед купаньем он выглядел хорошо, то теперь великолепно. Волосы у него намокли, а капли воды, сверкая на солнце, покрывали все тело, придавая ему глянцевый блеск. Она вполне могла понять, что более всего смущало и тревожило отца: намокшие плавки почти совсем спустились, едва прикрывая его спереди.

— Он, видно, вовсе спятил, — оскорбленно воскликнул Роберт. — О чем он думает, разгуливая перед тобой нагишом? За кого он тебя принимает? За потаскушку какую-нибудь? Нет, перед благородными дамами в таком виде появляться нельзя!

Ленора воздержалась от насмешливой улыбки, но, перед тем как уйти с веранды, бросила сквозь ресницы восхищенный взгляд на эту высокую, мускулистую фигуру.

Роберт Сомертон был оскорблен подобной вольностью и поспешил вниз, собираясь высказать этому бесстыднику все, что он о нем думает. Одно дело — видеть женское тело в... местах с дурной репутацией, и совсем другое — когда мужчина демонстрирует себя в таком виде перед благородной дамой. Да еще перед такой красавицей! Это уж слишком!

Сомертон свирепо закрутил кончики усов и поспешно двинулся наперерез бесстыднику, который направлялся к своей палатке.

— Эй! Мне надо вам сказать пару слов, — крикнул он.

Эштон удивленно поднял брови и остановился, ожидая Роберта. Остановившись напротив Эштона, он укоризненно погрозил пальцем.

— Это же надо! В таком виде разгуливать перед моей дочерью. Хотелось бы напомнить вам, сэр, что она — благородная дама.

— Это мне известно, — любезно откликнулся Эштон, несколько умеряя тем самым пыл оппонента.

Седовласый зашел с другого конца:

— А вы, сэр, не джентльмен, вот что я вам скажу! — Он взмахнул рукой, как бы охватывая единым жестом фигуру Эштона. — Вы только посмотрите на себя! Да на вас же почти ничего нет! И являться в таком виде перед моей дочерью!

— Но ведь она замужняя женщина, — терпеливо улыбнулся Эштон.

— Да, но только замужем она не за вами! — крикнул Роберт. — Ну какие еще доказательства вам нужны?

— От вас или Малкольма — никаких, — откликнулся Эштон и, вытерев волосы, пошел к палатке.

Шаг у него был крупный, и Роберту, который был намного ниже ростом, пришлось почти бежать, чтобы не отстать. Хоть до огороженного двора было буквально два шага, Роберт, когда дошел до него, раскраснелся еще больше и охотно принял предложенный Эштоном прохладный напиток. Он сбросил пиджак, ослабил воротник, с благодарным вздохом опустился на предложенный ему стул и припал к стакану. Эштон, извинившись, отошел на минуту, и, пока его не было, гость осмотрелся. У архитектора столь быстро выросшего жилища достало смекалки поставить его под развесистыми ветвями огромного дерева, так что оно утопало в благословенной прохладе. Раздумывая о том, что этот молодой человек далеко не дурак, Роберт выпил почти весь стакан. Тут как раз вернулся Эштон. На сей раз он был одет.

— Вы тут неплохо устроились, — Роберт обвел руками лагерь. — Кажется, едва ли не все предусмотрели.

Удивленный неожиданным комплиментом, Эштон посмотрел на гостя. Злость явно прошла, и, оглядываясь по сторонам, тот выглядел почти приветливо. Объяснение этой перемене надо было, наверное, искать в успокаивающем воздействии напитка, и Эштон, когда его попросили, охотно вновь наполнил пустой стакан.

— Когда-то и я был молод, — помолчав, заметил Роберт. Сделав глубокомысленную паузу, он ухмыльнулся, одним глотком осушил стакан и снова попросил добавки. — Не одной даме я вскружил в свое время голову. Хотя, может, и не так, как вы той, что живет здесь. — Он махнул в сторону дома. — Она без ума от вас, а Малкольм хочет вернуть ее любовь.

— А она любила его когда-нибудь? — В вопросе Эштона прозвучала ирония, но седовласый ее не уловил.

— Он считает, что любила... до того, как потеряла память. — Роберт задумчиво поскреб подбородок. — Иногда я думаю, чем все это кончится. Она хорошая девочка, право слово. Иногда немного несдержанная. Она прямо стеной встала на мою защиту, когда Малкольм набросился на меня за то, что я напился.

Вспомнив кое-что, Эштон улыбнулся.

— Да, это на нее похоже.

— Честно говоря, я заслужил эту взбучку, но она прямо-таки выставила его из комнаты. — Роберт надолго погрузился в молчание. — Она заслужила лучшего, чем я, отца, — сказал он и кивнул, словно соглашаясь сам с собой. — И может быть, может быть, говорю я, лучшего, чем Малкольм, мужа.